Эксперт: Экономьте запасы
«Национальный аграрный сервер» (www.agropages.ru) — ешение правительства о прямом распределении фуражного зерна из интервенционного фонда вряд ли поспособствует заметному удешевлению продуктов питания. Для поддержания рентабельности производства и защиты населения от роста цен нужны другие меры.
На прошлой неделе власти окончательно определили механизм зерновых интервенций. Вариантов реализации зерна остается два: биржевые торги (продовольственные пшеница и рожь) и прямое распределение (фуражные ячмень и пшеница) по закупочным ценам. Ранее Дмитрий Медведев критиковал подобную практику, называя ее непрозрачной и коррупционной. Но, несмотря на критику, правительство механизм зерновых интервенций сохранило, потребовав взамен от руководства регионов недопущения роста цен на продукты животноводства.
Кому достанется
Объем прямого распределения фуражного зерна ячменя и пшеницы составит 3 млн тонн. Как именно будет происходить это распределение, пока не определено. Ничего конкретного нам не смогли сказать и в Объединенной зерновой компании — государственной компании, держащей зерновой государственный интервенционный фонд и управляющей его реализацией.
Оценить, насколько утвержденное распределение будет прозрачным, адекватным и эффективным, в такой ситуации не представляется возможным, но уже сейчас у участников рынка и аналитиков возникает очень много вопросов. «Заявок на получение зерна по закупочной цене уже сделано на 5,5 миллиона тонн, — говорит Александр Корбут, заместитель президента Зернового союза. — А распределять в итоге решено всего три миллиона. Значит, кому-то зерна просто не хватит? Или всем раздадут по ползаявки? Но будет ли тогда у сельхозпроизводителей тот экономический эффект, который позволит сдержать рост себестоимости и отпускных цен на их продукцию?»
«Даже если не принимать во внимание фактор коррупции, наверняка будут сложности с выбором самой методики распределения, — считает исполнительный директор агентства “Совэкон” Андрей Сизов. — Кому в итоге раздавать зерно — крупным эффективным предприятиям, которые могут обеспечить нужный уровень цен на продукцию в регионе, или, наоборот, тем, кто больше всего пострадал, находится в более плачевном состоянии? Можно дать первым, обеспечив последним дальнейшее ухудшение их внутренней экономики, и получить в итоге социальные проблемы — безработицу и вымирание деревень. Или, наоборот, поддержать наиболее нуждающихся, тем самым препятствуя объективному оздоровлению рынка, продлевая агонию аутсайдеров, что на пользу промышленности в целом не идет».
Отдельный вопрос: что делать с личными подсобными хозяйствами (ЛПХ)? Их влияние на уровень потребительских цен очень невелико, у местных властей, получивших четкий посыл не допускать подорожаний, не будет прямых стимулов к включению их в списки на распределение зерна. Но тогда, решив одну проблему — контроль над ценами на продукты, можно получить другую, опять же социальную: мелкие производители проиграют конкуренцию и разорятся. А это десятки тысяч людей.
Что вообще для нашего животноводства эти 3 млн тонн фуража? По данным отраслевых союзов, нужды свиноводства и птицеводства — главных потребителей фуражного зерна — оцениваются, с учетом ЛПХ, в 12 и 12,5 млн тонн зерна. Значит, выделенного на прямое распределение зерна по закупочным ценам (4–5 тыс. рублей за тонну) основным мясопроизводящим отраслям хватит месяца на полтора. А судя по тому, что зерно, которое еще в декабре распределили в Москву, Санкт-Петербург и области, по данным аналитического агентства «Совэкон», хозяйства до сих пор не получили, даже этих более чем скромных 3 млн тонн сельхозпроизводителям раньше середины мая ждать не стоит. Все это время скотину и птицу кормить, естественно, все равно придется, а рыночные цены на фуражное зерно за последние полгода поднялись почти вдвое, до 7–8 тыс. рублей за тонну. Растут и другие издержки. «С четвертого квартала прошлого года из-за удорожания кормов, выплат по кредитам и увеличения тарифов естественных монополий средняя себестоимость в свиноводстве выросла на 40 процентов, — рассказывает Юрий Ковалев, генеральный директор Национального союза свиноводов. — Все категории предприятий — от крупных промышленных ферм до ЛПХ — сместились из зоны прибыльности, позволявшей обеспечивать годовые темпы прироста производства в 10–20 процентов, в зону убытков или в лучшем случае просто окупаемости. Потенциала для роста отрасли сегодня нет вообще, впору говорить о деградации, то есть о сокращении внутреннего производства и наращивании импорта. Мы, конечно, благодарны правительству за решение о выдаче зерна несколько дешевле рыночного, с учетом логистики экономия составит, очевидно, около 20 процентов, но кардинально проблем отрасли это не решит».
Что будет с ценами
С продовольственной инфляцией зерновые интервенции при заявленных объемах, как видим, справиться не помогут. Решат ли они вторую задачу — снизят ли цены на самом зерновом рынке? «На одном ожидании распределения зерна по закупочной стоимости рост цен на него остановился, и даже произошло некоторое снижение, — говорит Андрей Сизов. — Потребители растягивают запасы, не спешат закупаться с рынка. Да и все ли его получат? Запасы рано или поздно закончатся, и можно ожидать скачка спроса, что приведет к очередному росту цен».
Другой довод в пользу того, что с помощью прямого распределения существенно снизить рыночные котировки все-таки не удастся: велик риск, что до конечного потребителя фуражное зерно дойдет уже не по закупочным ценам.
Есть с интервенционным зерном и еще одна проблема — оно не лучшего качества. Так, на последнем съезде Национального союза зернопроизводителей Александр Хатунцов из Центра оценки безопасности зерна и продуктов его переработки (бывшая «Росгосхлебинспекция») рассказал, что, как показали проверки, около 30% зерна в интервенционном фонде — низкого качества, а порой и откровенно испорченное или зараженное. А значит, его пригодность для использования может оказаться под большим вопросом.
Возможно, тренд на снижение цен могли бы задать начавшиеся в феврале биржевые торги по продовольственной пшенице. Но, как показывают итоги торгов, состоявшихся в прошлую пятницу, конечные цены на пшеницу из интервенционного фонда близки к рыночным — около 6,7 тыс. рублей за тонну пшеницы III класса. Да и, судя по динамике котировок на зерновом рынке на протяжении последнего полугодия (см. график), фураж впервые за многие годы оказался дороже продовольственной пшеницы, и, скорее наоборот, фураж сегодня является локомотивом роста цен на зерновые.
Возможны варианты
Мнения сельхозпроизводителей по поводу прямого распределения фуражного зерна разделились: с одной стороны, они рады, что хоть какая-то часть кормов достанется подешевле, с другой — опасаются, что использование нерыночных механизмов может привести к неравной конкуренции на рынке. Например, по подсчетам птицеводов, продукция тех компаний, которые получат зерно по распределению, будет более чем на 10% дешевле, чем у тех, кто будет закупать корма на рынке.
Свиноводы видят решение не в субъективном распределении интервенционного зерна, а в прямых субсидиях на килограмм мяса — именно так было в 2008 году. В противном случае в отрасли начнется стагнация: уровень доходности не оставит резерва для прироста производства, а повышения цен не выдержит покупательская способность населения.
По мнению Александра Корбута, попытка влиять на стоимость продуктов через стоимость зерна вообще не лучшее решение: «По официальным данным Росстата, в структуре цены продуктов питания от 30 до 60 процентов стоимости лежит в звене оптовой и розничной торговли. Там и надо искать потенциал для снижения цен, а не давить на производителя».
Мушег Мамиконян, президент Мясного союза, также считает, что производителям необходимо оставлять нормальную маржу, если мы хотим и дальше развивать собственное производство. «Для того же, — говорит Мамиконян, — чтобы у населения сохранялась покупательская способность приобретать все дорожающие продукты питания, государство может использовать другие механизмы. Например, как это сделано в Америке, где самая низкообеспеченная часть населения получает прямые дотации на покупку определенного набора продуктов. И если раньше об этой возможности говорили как о желательной, то сегодня это становится настоятельной необходимостью, особенно в свете нашего грядущего вступления в ВТО, когда прямое дотирование производителей окажется под запретом».
«Эксперт» №9
Кому достанется
Объем прямого распределения фуражного зерна ячменя и пшеницы составит 3 млн тонн. Как именно будет происходить это распределение, пока не определено. Ничего конкретного нам не смогли сказать и в Объединенной зерновой компании — государственной компании, держащей зерновой государственный интервенционный фонд и управляющей его реализацией.
Оценить, насколько утвержденное распределение будет прозрачным, адекватным и эффективным, в такой ситуации не представляется возможным, но уже сейчас у участников рынка и аналитиков возникает очень много вопросов. «Заявок на получение зерна по закупочной цене уже сделано на 5,5 миллиона тонн, — говорит Александр Корбут, заместитель президента Зернового союза. — А распределять в итоге решено всего три миллиона. Значит, кому-то зерна просто не хватит? Или всем раздадут по ползаявки? Но будет ли тогда у сельхозпроизводителей тот экономический эффект, который позволит сдержать рост себестоимости и отпускных цен на их продукцию?»
«Даже если не принимать во внимание фактор коррупции, наверняка будут сложности с выбором самой методики распределения, — считает исполнительный директор агентства “Совэкон” Андрей Сизов. — Кому в итоге раздавать зерно — крупным эффективным предприятиям, которые могут обеспечить нужный уровень цен на продукцию в регионе, или, наоборот, тем, кто больше всего пострадал, находится в более плачевном состоянии? Можно дать первым, обеспечив последним дальнейшее ухудшение их внутренней экономики, и получить в итоге социальные проблемы — безработицу и вымирание деревень. Или, наоборот, поддержать наиболее нуждающихся, тем самым препятствуя объективному оздоровлению рынка, продлевая агонию аутсайдеров, что на пользу промышленности в целом не идет».
Отдельный вопрос: что делать с личными подсобными хозяйствами (ЛПХ)? Их влияние на уровень потребительских цен очень невелико, у местных властей, получивших четкий посыл не допускать подорожаний, не будет прямых стимулов к включению их в списки на распределение зерна. Но тогда, решив одну проблему — контроль над ценами на продукты, можно получить другую, опять же социальную: мелкие производители проиграют конкуренцию и разорятся. А это десятки тысяч людей.
Что вообще для нашего животноводства эти 3 млн тонн фуража? По данным отраслевых союзов, нужды свиноводства и птицеводства — главных потребителей фуражного зерна — оцениваются, с учетом ЛПХ, в 12 и 12,5 млн тонн зерна. Значит, выделенного на прямое распределение зерна по закупочным ценам (4–5 тыс. рублей за тонну) основным мясопроизводящим отраслям хватит месяца на полтора. А судя по тому, что зерно, которое еще в декабре распределили в Москву, Санкт-Петербург и области, по данным аналитического агентства «Совэкон», хозяйства до сих пор не получили, даже этих более чем скромных 3 млн тонн сельхозпроизводителям раньше середины мая ждать не стоит. Все это время скотину и птицу кормить, естественно, все равно придется, а рыночные цены на фуражное зерно за последние полгода поднялись почти вдвое, до 7–8 тыс. рублей за тонну. Растут и другие издержки. «С четвертого квартала прошлого года из-за удорожания кормов, выплат по кредитам и увеличения тарифов естественных монополий средняя себестоимость в свиноводстве выросла на 40 процентов, — рассказывает Юрий Ковалев, генеральный директор Национального союза свиноводов. — Все категории предприятий — от крупных промышленных ферм до ЛПХ — сместились из зоны прибыльности, позволявшей обеспечивать годовые темпы прироста производства в 10–20 процентов, в зону убытков или в лучшем случае просто окупаемости. Потенциала для роста отрасли сегодня нет вообще, впору говорить о деградации, то есть о сокращении внутреннего производства и наращивании импорта. Мы, конечно, благодарны правительству за решение о выдаче зерна несколько дешевле рыночного, с учетом логистики экономия составит, очевидно, около 20 процентов, но кардинально проблем отрасли это не решит».
Что будет с ценами
С продовольственной инфляцией зерновые интервенции при заявленных объемах, как видим, справиться не помогут. Решат ли они вторую задачу — снизят ли цены на самом зерновом рынке? «На одном ожидании распределения зерна по закупочной стоимости рост цен на него остановился, и даже произошло некоторое снижение, — говорит Андрей Сизов. — Потребители растягивают запасы, не спешат закупаться с рынка. Да и все ли его получат? Запасы рано или поздно закончатся, и можно ожидать скачка спроса, что приведет к очередному росту цен».
Другой довод в пользу того, что с помощью прямого распределения существенно снизить рыночные котировки все-таки не удастся: велик риск, что до конечного потребителя фуражное зерно дойдет уже не по закупочным ценам.
Есть с интервенционным зерном и еще одна проблема — оно не лучшего качества. Так, на последнем съезде Национального союза зернопроизводителей Александр Хатунцов из Центра оценки безопасности зерна и продуктов его переработки (бывшая «Росгосхлебинспекция») рассказал, что, как показали проверки, около 30% зерна в интервенционном фонде — низкого качества, а порой и откровенно испорченное или зараженное. А значит, его пригодность для использования может оказаться под большим вопросом.
Возможно, тренд на снижение цен могли бы задать начавшиеся в феврале биржевые торги по продовольственной пшенице. Но, как показывают итоги торгов, состоявшихся в прошлую пятницу, конечные цены на пшеницу из интервенционного фонда близки к рыночным — около 6,7 тыс. рублей за тонну пшеницы III класса. Да и, судя по динамике котировок на зерновом рынке на протяжении последнего полугодия (см. график), фураж впервые за многие годы оказался дороже продовольственной пшеницы, и, скорее наоборот, фураж сегодня является локомотивом роста цен на зерновые.
Возможны варианты
Мнения сельхозпроизводителей по поводу прямого распределения фуражного зерна разделились: с одной стороны, они рады, что хоть какая-то часть кормов достанется подешевле, с другой — опасаются, что использование нерыночных механизмов может привести к неравной конкуренции на рынке. Например, по подсчетам птицеводов, продукция тех компаний, которые получат зерно по распределению, будет более чем на 10% дешевле, чем у тех, кто будет закупать корма на рынке.
Свиноводы видят решение не в субъективном распределении интервенционного зерна, а в прямых субсидиях на килограмм мяса — именно так было в 2008 году. В противном случае в отрасли начнется стагнация: уровень доходности не оставит резерва для прироста производства, а повышения цен не выдержит покупательская способность населения.
По мнению Александра Корбута, попытка влиять на стоимость продуктов через стоимость зерна вообще не лучшее решение: «По официальным данным Росстата, в структуре цены продуктов питания от 30 до 60 процентов стоимости лежит в звене оптовой и розничной торговли. Там и надо искать потенциал для снижения цен, а не давить на производителя».
Мушег Мамиконян, президент Мясного союза, также считает, что производителям необходимо оставлять нормальную маржу, если мы хотим и дальше развивать собственное производство. «Для того же, — говорит Мамиконян, — чтобы у населения сохранялась покупательская способность приобретать все дорожающие продукты питания, государство может использовать другие механизмы. Например, как это сделано в Америке, где самая низкообеспеченная часть населения получает прямые дотации на покупку определенного набора продуктов. И если раньше об этой возможности говорили как о желательной, то сегодня это становится настоятельной необходимостью, особенно в свете нашего грядущего вступления в ВТО, когда прямое дотирование производителей окажется под запретом».
«Эксперт» №9
Комментарии